Посмертный портрет - Страница 11

– Что-нибудь еще, мадам?

– Да. Передай мисс Брайтстар, что я прошу ее прийти.

– Будет исполнено.

– Она случайно не упоминала при вас имя Диего? – спросила Ева.

– Нет. У нас были не те отношения. Я обратила на нее внимание, потому что она слегка отличалась от остальных. Но я не знаю, чем она занималась за стенами университета.

– Профессор, вы можете сказать, чем занимались вчера после окончания занятий?

Наступила небольшая пауза, за которой последовал вздох.

– Догадываюсь, что это ваш профессиональный долг… – Лиэнн подняла стакан. – Я поехала прямо домой. Около десяти мы с Анджи поужинали. Сегодня у меня занятий нет, так что мы не ложились до часу ночи. Слушали музыку, занимались любовью, а потом отправились спать. Утром встали поздно. Сегодня никто из нас не выходил из дома. На улице очень жарко, и Анджи работает у себя в студии.

Тут она пошевелилась и протянула руку навстречу вошедшей женщине. Анджела Брайтстар была облачена в синий халат, испещренный разноцветными пятнами. Ее густые вьющиеся волосы винного цвета были скреплены на макушке и подвязаны длинным шарфом. У нее было тонкое лицо, розовый кукольный ротик и туманно-серые глаза. Фигуру полностью скрывал мешковатый халат.

– Анджи, одна из моих студенток погибла!

– Ох, милая… – Анджи взяла ее за руку и села рядом, не боясь запачкать диван краской. – Кто? Как это случилось?

– Молодая девушка. Кажется, я упоминала при тебе ее имя. Рэйчел Хоуард.

– Не помню. У меня плохая память на имена. – Анджи на мгновение прижала руку Лиэнн к щеке. – Вы из полиции? – спросила она Еву.

– Да. Лейтенант Даллас.

– Теперь припоминаю. После звонка Монти я долго ломала себе голову, что это значит, но сделала неправильный вывод.

– Мисс Брайтстар, вы можете засвидетельствовать, в котором часу вчера вернулась домой профессор Браунинг?

– Со временем у меня тоже всегда проблемы. В девять тридцать? – Она посмотрела на Лиэнн, ища подтверждения. – Примерно так.

«Ни намека на мотив… По крайней мере, пока», – подумала Ева. Она открыла сумку и вынула один из любительских снимков Рэйчел.

– Что вы об этом думаете, профессор Браунинг?

– Это Рэйчел.

– Ох, какая хорошенькая девушка, – откликнулась Анджи. – Молоденькая, свежая… И улыбка чудесная.

– Что вы можете сказать об этой фотографии как профессионал?

– Гм-м… – Лиэнн тяжело вздохнула и нагнула голову. – Хорошая фотография. Отличное использование света и цвета. Выгодный ракурс. Поза спокойная, без суеты. Подчеркивает красоту и молодость модели. Экспозиция такова, что взгляд останавливается на улыбке. Тут Анджи права. Вы это имели в виду?

– Да. Можно ли сделать такой снимок без ведома фотографируемого?

– Конечно. Но для этого нужно хорошее чутье. – Она вернула Еве снимок. – Ее сфотографировал убийца?

– Возможно.

– Так она была убита? – Анджи обняла Лиэнн за плечи. – Ох, это ужасно… Кто мог причинить вред такой неиспорченной молоденькой девушке?

– Неиспорченной? – эхом повторила Ева.

– Стоит только посмотреть на ее лицо и глаза… – Анджи покачала головой. – У нее на лбу написано, что она невинна.

Спускаясь в лифте, Ева прокручивала в уме фотографии Рэйчел. То, какой она была. И какой осталась навеки.

– Может быть, именно это ему и требовалось, – пробормотала она. – Ее невинность.

– Но ведь он не изнасиловал ее, – заметила Пибоди.

– Это убийство не на сексуальной почве. А на… духовной. Помнишь, что он написал? «Ее свет был чистым». Речь наверняка шла о ее душе. Кажется, существует поверье, что фотография крадет у человека душу.

– Да, я слышала об этом… Куда теперь, лейтенант? – спросила Пибоди.

– В университет.

– Отлично. Среди студентов много классных парней.

Ева смерила ее ледяным взглядом, и Пибоди понурилась.

– Если мы с Макнабом решили вступить в прочную связь, это еще…

– Я не желаю слышать о твоей «прочной» связи с Макнабом! От одной мысли об этом у меня по спине бегут мурашки.

– Если мы решили вступить в прочную связь, – упрямо повторила Пибоди, выйдя в вестибюль, – это еще не значит, что я не могу смотреть на других парней. Каждая женщина, у которой есть глаза, смотрит на других парней. О'кей, может быть, вы этого и не делаете, но тогда возникает вопрос: «Почему?»

– Не потому ли, что мы расследуем убийство, а это не повод, чтобы пялиться на мужчин?

– Я люблю решать много задач одновременно. Кстати говоря, неплохо бы подкрепиться. Таким образом мы сможем есть, вести расследование и пялиться одновременно.

– Пялиться по сторонам во время проведения расследования категорически запрещено инструкцией.

Пибоди поджала губы.

– Что-то вы сегодня очень строгая.

– Да, строгая. – Ева втянула в легкие раскаленный воздух и улыбнулась: – И горжусь этим.

Сообщение о внезапной насильственной смерти вызывало у собеседников Евы самую разную реакцию. Чаще всего это были слезы. После разговора с полудюжиной подруг и преподавателей Рэйчел Ева чувствовала себя так, словно искупалась в море слез.

Она сидела на кровати в комнате студенческого общежития и думала: «Тесновато». Две кровати, шкаф, два письменных стола, два туалетных столика. Каждая плоская поверхность завалена девичьим барахлом. На стенах – афиши и рисунки, на столах – коробки с компакт-дисками, на кроватях – игрушки. Покрывала ядовито-розовые, стены ярко-зеленые. В комнате пахло леденцами, и от этого запаха у Евы бурчало в животе.

Нужно было последовать совету Пибоди и поесть.

Две девушки, сидевшие напротив, держались за руки, как влюбленные, и дружно рыдали.