Посмертный портрет - Страница 37

– Я повешу это на стенку своей клетушки, – заявила Пибоди, спрятав отпечаток. – Могу сделать вам копию. Может быть, Рорку захочется ее иметь.

– Он и без того знает, как я выгляжу, – проворчала Ева.

Они вышли на втором этаже. В холле на стенах висели фотографии. Тела и лица. Младенцы, молодые девушки в остроносых туфельках, юноши в спортивной форме. Семейные портреты, художественные фотографии обнаженных мужчин и женщин и несколько снимков домашних животных. Все фотографии были в тонких серебряных рамках.

Еве казалось, что на нее смотрят сотни глаз. Она старалась избавиться от неприятного чувства, и пыталась понять, напоминают ли здешние портреты стиль убийцы, сфотографировавшего Рэйчел Хоуард.

– Добрый день. – Из-за стены вышла женщина с короткой и прямой светлой челкой, одетая в черное. – Вы интересуетесь портретами?

Ева сунула ей свой значок.

– Кто делал эти снимки?

– Прошу прощения… Вы чем-то недовольны?

– Я расследую убийство студентки Колумбийского университета.

– Ах да. Я слышала об этом. Молодая девушка, верно? Ужасно. Но я не понимаю, какое отношение к этому убийству имеет наша галерея.

– Именно это и является нашей целью – обнаружить, что между ними общего. Мисс?..

– Дьюберри. Люсия Дьюберри. Я здешний администратор.

– Лейтенант Ева Даллас. – Она вынула из сумки фотографию Рэйчел. – Посмотрите внимательно. Эта девушка когда-нибудь бывала здесь?

– Хорошенькая… Не помню, чтобы я ее видела. Но студентов к нам заходит много. Так что я просто могла ее не заметить.

– Что вы можете сказать о самой фотографии?

– Отличная работа. Очень удачная композиция. Стоит взглянуть на снимок, и вы тут же думаете: «Какая хорошенькая девушка!» Потом обращаете внимание на то, что она дружелюбная и совсем молоденькая. На ум приходит слово «свеженькая», потому что поза непринужденная и естественная. Она была натурщицей или училась фотографии?

– Нет. Просто посещала этот факультатив. И могла покупать здесь фототовары.

– Что ж, это можно проверить. Хотите, я позвоню вниз и попрошу служащего поднять квитанции?

– Да. Постарайтесь найти квитанции на имя Рэйчел Хоуард за последние два месяца.

– Это не займет много времени.

Женщина зашла за стену, Ева последовала за ней и увидела что-то вроде небольшого кабинета. Люсия подошла к телефону, стоявшему на маленьком полированном письменном столе, связалась с продавцами, работавшими на первом этаже, и дала им указания.

– Угостить вас чем-нибудь? Может быть, выпьете минеральной?

– Нет, спасибо, – ответила Ева, не дав Пибоди открыть рта. – Соседи тоже пользуются вашей автостоянкой?

– Да. Кроме нас, тут паркуются жители четырех ближайших домов.

– Там есть видеокамеры слежения?

– Нет. Вообще-то должны быть, но кто-то постоянно портил или разбивал их, так что расходы на ремонт стали превосходить ущерб от угонщиков.

– Владелец живет наверху?

– Да. Студия мистера Хастингса находится на третьем этаже, а его квартира – на четвертом.

– Он сегодня у себя?

– О да. В данный момент у него съемка.

– Какие из этих портретов сделаны им самим?

– Все. Хастингс чрезвычайно талантлив. Чрезвычайно.

– Мне нужно поговорить с ним. Пибоди, получишь сведения из магазина и поднимешься в студию.

– Но… но он работает! – возразила Люсия.

– Я тоже.

Ева шагнула к лифту. Взволнованная администраторша побежала следом и схватила ее за локоть:

– У Хастингса сьемка! Его нельзя отвлекать!

– Хотите пари? Впрочем, не советую.

Ледяной тон Евы заставил Люсию быстро отдернуть руку.

– Если бы вы могли подождать, пока он закончит…

– Нет, – отрезала Ева и вошла в лифт. Нажав на кнопку третьего этажа, она смотрела на испуганную Люсию, пока створки двери не сомкнулись.

В студии ее вновь встретила знойная, как лето, музыка стиля хай-тек, пульсирующая в белых стенах. Оборудование – прожектора, фильтры, вентиляторы, марлевые экраны – группировалось вокруг сцены, где обнаженная натурщица принимала различные позы на огромном кресле.

Натурщица была чернокожей, высокой, поджарой, как гончая, и такой гибкой, словно ее суставы были сделаны из желе. Вокруг стояли три камеры на треногах; четвертую держал коренастый мужчина в мешковатых джинсах и просторной голубой рубашке. Еще двое фотографов – маленькая женщина в черном скинсьюте без рукавов и молодой человек с волнистой оранжевой гривой – внимательно следили за происходящим.

Ева подошла к сцене и откашлялась. Женщина обернулась, заметила ее и широко открыла глаза. Но ее изумление тут же сменилось ужасом.

Если бы Ева до того не видела глаз Люсии, то выхватила бы оружие и резко повернулась навстречу неведомой опасности, грозившей ей сзади. Однако она просто шагнула вперед, не обращая внимания на волны страха, исходившие от женщины, и на громкое «Ах!» молодого человека.

Натурщица поймала взгляд Евы и ответила ей насмешливой улыбкой.

– Не улыбаться! – рявкнул человек с камерой.

Его голос заставил двух помощников подпрыгнуть на месте, но натурщица просто опустила уголки губ и выгнулась над креслом, как ветка ивы.

– Милый, к тебе пришли, – промурлыкала она бархатным голосом и вытянула гибкую длинную руку, показывая на Еву.

Мужчина опустил камеру и резко развернулся.

Сначала у него вырвалось рычание. Еве пришлось признаться себе, что оно производило сильное впечатление. Она никогда не видела настоящего медведя, но готова была поспорить, что внешность и особенно рык у Хастингса точно такие же.